— Присядь, Таечка, давай напишем Коле письмо, — обратилась женщина к 12-летней дочке и подвинула к столу табуретку. Девочка положила на газету хорошо отточенный дедом карандаш, села за стол и выжидательно посмотрела на мать.
-Как он там? Полгода прошло, а всего одно-единственное письмо прислал… плохо мне, неграмотной… Пиши, Тая… добрый день или вечер, родной мой сыночек Коленька! Во-первых строках своего письма сообщаю, что у нас все хорошо.
Тая, Витя и Петя учатся, а Зина – на окопах в Покрово-Пригородном, и все мне помогают по хозяйству… — На мгновение она задумалась и спросила: -Успеваешь писать?.. Отдохни…
Девочка кивнула.
Бумаги в деревне, да что там в деревне, и в городе не было. Писать приспособились на газетах между типографских строк и на полях. Шел 1943-й год. С трудового фронта из-под Москвы тяжело больным – ни одного здорового органа – вернулся отец Таи. Через полгода он умер. И 16-летний Коля, брат Таи, добавив до призывного возраста годы, добровольцем пошел на войну. Наспех обученный в школе сержантов, вчерашний школьник попал на фронт.
Мать, глядя в окно, задумалась. Сизый, пасмурный осенний день. Тревожно моросил мелкий, холодный дождь. Напротив дома амбар нахохлился, как мокрый петух, даже камышовая крыша, ни дать, ни взять – взъерошенный загривок недовольной птицы. Летом в амбаре ночуют дети – все пятеро «помощников», у каждого свои обязанности; ребята, рано узнавшие, как это жить в деревне без отцовских сильных рук, умели уже только молотком и пассатижами работать. Старенький дедка и подсказать им не мог – ребята сами смекали, как и что делать. А девочки помогали матери по дому.
-Пиши, Тая, — снова попросила мать. –Во-вторых строках сообщаю, что с огородом мы вовремя управились, а Зина с Петей даже вспахали все на быках… им соседка Сима помогала… Так что за нас не беспокойся.
Женщина перевела дух и продолжила, не замечая, успевает ли дочь записать: Истосковались мы все по тебе… Ты-то как, сыночек мой милый? Не болеешь ли?.. Октябрь на дворе, холодно. Ты носи свитерок под шинелькой и носки, что я тебе из поярок связала, пряжа мягкая и теплая… не забывай нас и пиши почаще, а то за полгода только одно письмо от тебя получили, ты еще на сержанта учился…
Ребята, друзья твои, кого с тобой в один день отправляли, тоже не все пишут…
А в деревню уже похоронки приходят, спаси, Господи, и помилуй…
У вас, наверно, бои идут?.. я верю, что ты хороший боец, не растеряешься, не струсишь! Бей фашистских гадов! Гони их с русской земли! Чтобы не смели ее топтать своими грязными сапогами! Чтобы знали, что на защиту родины здесь даже дети идут!
Она замолчала, поджидая, пока девочка все запишет. Взглядом скользнула по окну.
Тучи сгустились, дождь шел все сильнее, и от чего-то тревожно-неприятно заныло сердце. По улице по направлению к их дому пробиралась в черном намокшем пальто и таком же платке почтальонша Маруся. Она подошла ближе, увидела в окне женщину и отчего-то спрятала глаза. Скрипнула входная дверь. Затем отрылась дверь в избу. Маруся тихо зашла, тронула женщину за плечо:
-Присядь, Наташа… — и медленно вынула из сумки треугольник письма.
Мать присела на лавку. Нехорошее предчувствие сдавило ей грудь и горло, руки и ноги отяжелели, сделались деревянными. Слезы, сверкая, собрались под нижними веками, но застыли, не проливаясь. Она нерешительно развернула письмо: «Извещение №409.
По сообщению В.Ч.Ш. Ваш сын, Малков Николай Матвеевич… в бою за социалистическую родину… верный воинской присяге, проявив геройство и мужество… был убит 7 октября 1943 г… похоронен в Днепропетровской области…»
Таких скорбных треугольничков за всю войну получили миллионы и миллионы таких же матерей.
Рассказ опубликован в Котовской городской газете «Наш вестник» в 2005 году.